– Дело в том, – сказал ассистент, – что мыистратили почти весь запас чудодейственной сыворотки, дающей живым существамздоровье и долголетие. Нам пришлось сделать изрядное количество вливаний томупарню, которого мы омолаживали незадолго перед этим.

– Отфильтруй остатки и впрысни столько, сколько есть.Это все-таки лучше, чем ничего.

– Но его лицо! – молодой черт бесцеремонно взялФауста за подбородок и повернул его голову сначала в одну сторону, затем вдругую. Его черные глаза, казалось, просвечивали доктора насквозь, но лицосохраняло бесстрастное выражение. – Что мне делать с этой длинноносойзаготовкой, с ее впалыми щеками, тонкими губами, бледной и сухой морщинистойкожей? Он слеплен так, что за версту видно болезненное, хрупкое сложение. А уменя не хватит материала на полную реконструкцию скелета и тканей.

– Эй, послушайте! – воскликнул Фауст. – Я,доктор Фауст, явился сюда с Земли отнюдь не затем, чтобы выслушивать вашиоскорбительные замечания!

– Держи-ка рот на замке, приятель, – отвечал емуассистент, – это самое лучшее, что ты можешь сделать. Здесь доктор я, а неты! – и, повернувшись к старшей ведьме, он продолжал: – Можно дажепопытаться исправить его психику – конечно, в пределах человеческихвозможностей, ибо сделать из него сверхчеловека никогда не удастся.

– Сделай, что сможешь, – сказала ведьма, и черттотчас же приступил к операции.

Он взялся за дело столь энергично, что поначалу Фаустиспуганно съежился в кресле, вцепившись в подлокотники побелевшими пальцами.Однако вскоре, сообразив, что все манипуляции его сурового лекаря не причиняютни малейшей боли, ученый доктор расслабился и, устроившись поудобнее, прикрылглаза. В это время черт-ассистент, мурлыча себе под нос какую-то песенку,срезал дряблые мышцы и кожу, заменяя их новыми, крепкими и упругими. Он работаллегко и быстро, успевая одновременно пересаживать мышечную ткань, прикрепляя еек костям, и соединять полоски надрезанной кожи. Наконец он поместил тонкиеволокна нервных окончаний, сухожилия и кровеносные сосуды на свои места, и Фаустпочувствовал, что мышцы лица, рук и ног снова повинуются ему. Смазав некоторыеучастки плоти, плохо прилегающие друг к другу, клейким раствором УниверсальногоЗакрепителя, черт немного подождал, пока раствор загустеет.

Закончив свою работу, он аккуратно обрезал выступающие изшвов концы мелких кровеносных сосудов и неровные края кожи, и, загладив рубцытак, что от них не осталось и следа, отступил на шаг, чтобы полюбоваться своейработой.

– Не так уж и плохо, – сказал он, ни к комуконкретно не обращаясь, но достаточно громко для того, чтобы Фауст и старшаяведьма могли расслышать его слова. – Особенно если учесть никуда не годныйматериал, с которым пришлось возиться.

Затем, обмахнув своего клиента жесткой щеткой и сдернув снего полосатую простыню, черт-ассистент предложил ему посмотреть на себя взеркало.

Взглянув на свое отражение в огромном, светлом, кристальночистом стекле, Фауст не сразу узнал самого себя. Черты его лица остались какбудто прежними, но весь облик чудесно изменился. Кожа утратила нездоровую,восковую бледность, приобретя здоровый румянец. Черт укоротил его длинный нос,придав ему более благородную форму, исправил линию подбородка и убрал складкидряблой морщинистой кожи со щек. Из зеркала на ученого доктора глядел здоровый,крепкий тридцатилетний мужчина весьма приятной наружности. Фауст отметил просебя, что его зрение и слух обострились, и вообще он стал чувствовать себязначительно лучше – пожалуй, еще никогда он не испытывал он такого прилива сили энергии. В общем, пожилой, больной алхимик превратился в цветущего молодца; ихотя он вряд ли смог бы стать победителем одного из тех неофициальных конкурсовкрасоты, что проводились в те времена в Италии тайно от церковных властей, всеже он помолодел лет на двадцать и даже стал гораздо привлекательнее, чем былдвадцать лет тому назад.

– Так гораздо лучше, – сказал наконец докторФауст, – но все же недостаточно хорошо. У меня есть полное право на полныйкурс омоложения!

Черт, стоявший за спинкой его кресла, пожал плечами и, непроронив ни слова, повернулся, чтобы уйти.

– Давайте-ка не будем говорить о ваших правах,почтеннейший, – сказала старшая ведьма. – То, что мы сделали для вас,мы сделали исключительно из по своей природной доброте. Никогда не верьтеглупым сказкам о том, что все ведьмы и колдуньи злые! Что же касается полногокурса омоложения, то для этого вам придется получить официальное направление нанашу Кухню, подписанное самим Мефистофелем или кем-нибудь из Великих КнязейСвета или Тьмы. Этот документ будет являться основанием для получениянеобходимых материалов и оборудования из Центрального Хранилища.

– Я получу его, черт меня побери! – воскликнулдоктор Фауст. – Я получу его, и в придачу еще кое-что, что полагается мнепо праву! Не говорил ли Мефистофель о том, куда он направится после своеговизита к вам?

– С какой стати он будет сообщать нам о своихдальнейших планах? – сказала ведьма.

– А в каком направлении он отбыл?

– Как обычно, растаял в воздухе, окутавшись напоследокклубами дыма да багровыми языками огня, – пожала плечами ведьма. –Извините, не могу дольше с вами разговаривать: меня ждут дела.

Фауст знал, что не сможет последовать за Мефистофелемдальше. Заклинание Перехода, которое он использовал для того, чтобы перенестисьна Кухню Ведьм, обладало весьма ограниченной силой. Он должен был вернутьсяобратно на Землю, составить план дальнейших действий и сотворить новоеЗаклинание.

Фауст материализовался в своем рабочем кабинете в Кракове, всамом центре начерченной мелом на полу пентаграммы. На душе у знаменитогоалхимика камнем лежал бессильный гнев.

Окинув взглядом мрачную, одинокую келью, в которой он провелстолько часов, согнувшись над своими колбами и ретортами, он с тоской подумал,насколько убого и запущено его жилище – видно, воспоминания о шумной, сияющейогнями Кухне Ведьм были еще свежи.

На полу в углах комнаты лежал мышиный помет. Пыль густымслоем покрывала книжные полки и крышку комода. Проклятье! Ленивая служанка непотрудилась даже обмахнуть метелкой из петушиных перьев его гордость, лучший изпредметов коллекции, которой мог гордиться любой алхимик – настоящий скелет!Какое безобразие, размышлял про себя доктор Фауст. Надо навести порядок вквартире. Невозможно жить в такой грязи!

Фауст тут же начал составлять план тех кардинальных перемен,с которых он начнет свою новую жизнь. Неожиданно мысли Фауста вернулись к егонедавнему путешествию в Потусторонний Мир, и ученый доктор заскрежетал зубамиот злости.